 |
- Жорик, Жорик! – надрывно звала Сара Львовна, свесившись с балкона. Она жила прямо над квартирой молодого маэстро. Но ей было не под силу переорать музыкальный рев, взлетавший в простор неокрепшего психологически двора. Что толку! Жорик не откликался, не появлялся, а ей спуститься вниз – все равно, что сдвинуть с места памятник Дюку.
Но вопиющую даму выручил сосед Вася. Он встал в непреклонную позу и непрерывно жал на звонок квартиры Смотрицких. И дожался таки, потому что «звуки му» враз заткнулись. А разъяренный Жорик вылетел из двери, чуть не сбив Васю с ног.
- Вы мне всю проводку сожгли!- захлебнулся от гнева Жорик.
Вася растерянно озирался, то и дело поднимая вверх руку – там стояла, выпрямившись во весь рост, обеспокоенная Сара Львовна.
Жорик поджал хвост.
- Я дико извиняюсь, но эти аранжировки требуют постоянного прослушивания…
- Не в этом суть, – нетерпеливо перебила его Сара Львовна. – Вы себе представить не можете, Жора, как я волнуюсь! И не говорите, что вы не знаете, что я вам сейчас скажу!
Жора – не знал. Он застыл в позе пингвина, наблюдающего восход солнца среди антарктических льдов, и ждал.
- Вам звонили из профсоюза вашего учреждения, Жора! У вас – забастовка… – Сара Львовна перешла на заговорщицкий шепот, да такой неслышный, что сосед Вася даже подскочил к балкону поближе. – Звонил ваш администратор и велел вам быть к часу на Куликовом поле…
Жорик размышлял.
- И что еще он сказал? – спросил он взволнованным голосом. – Я же маму не предупредил!
- А ничего больше, - разочарованно молвила Сара Львовна, ожидая дальнейшей реакции вербованного забастовщика.
А Жорик уже кричал в трубку:
- Мама! Ты не поверишь – у нас опять заварушка! Что? Да, забастовка на Куликовом поле! И что, я не пойду? Что я – опять лысый? Нет, я хочу!
И он помолчал минут пять, выслушивая наставления своей, естественно, встревоженной мамы.
- И Миша будет, и Вадик, и Нина Викторовна, и Ирина Моисеевна, и Димон, а я – у тебя под юбкой?- захлебывался Жорик.
Опять антракт. Но на этот раз – короткий, так как сопротивление было сломано очевидно, и Жорик проговорил уже совершенно иным, умиротворенным тоном:
- Да, да, и Нина Викторовна будет, а я – возле нее, ты же знаешь…
И Жорик величественным жестом протянул Васе ключи от квартиры – чинить замкнувшееся электричество.
Провинившийся Вася исчез моментально, и стремительный уход молодого участника забастовки провожала взглядом только сочувствующая любому движению Сара Львовна. Замерев в своей обустроенной на балкончике клетушке, она рисовала в воображении картины буйной общественной жизни, развернувшиеся на знаменитом одесском Куликовом поле. И конечно же, впереди всех и громче всех выступал Жорик. И конечно же, рядом с профсоюзным богом – могущественной правозащитницей музыкантов Ниной Викторовной… |
 |
