— Вы слышали? Китай таки хочет дружить с Японией! — восторженно известила Сара Львовна, с балкончика обращаясь фактически ко всему двору. Она даже сняла очки, чтобы лучше видеть, куда она обронила фразу. Но внизу под баконом лежал себе гофрокартон: еще с вечера было сказано Наде – убрать этот одинокий кусок упаковки, но дворник пропустила это указание мимо ушей!

Ядро двора, можно даже сказать — весь цвет — был в сборе. Под каштаном ерзали в шахматы-домино Моня, Вася, Сеня и другие лица. Дамский состав изобиловал Мотей, Анной Пантелеевной, заклопотанной Марьей Ивановной и воодушевленной своими будущими киношными успехами Мадлен. Этот спаянный коллектив был полон энергии, шумно обсуждая что-то свое, девичье. 

Однако глас с балкона был немедленно услышан, так как постоянной величиной эпицентра слухового восприятия была именно она, Сара Львовна, идейный и нравственный стержень дворового общества. Особенно это чувствовалось в сравнении с некоторыми особами, которые смаковали победу демократии и не поддавались общественному воспитанию. Речь не о них, пусть себе отдыхают от нашего внимания!

— А вам не все равно? — все же сделал попытку посупротивничать интересу дамы вечный оппортунист Сеня.

— Но они же, сдается мне, соседи? — нерешительно произнесла Мотя, подруга Сары Львовны, и тут же подавилась очередной репликой Сени, начинающего политика и потому не терпящего чужой эрудиции.

— Ну и что, если соседи? Тоже мне — соседи через болото! Желтым морем называется. — Сеня явно знал географию. — Тем более есть о чем спорить!

— Ой, не судите по себе, вы вон и через стенку всех соседей достанете, и двор весь заведете — каждый думает в меру своей испорченности! — вмешалась тут активистка Мадлен. — Вон как китайцы весь мир своими товарами закидали. Иных уже ни контейнера на Седьмом километре не найдешь. И вообще, Сеня, что вы знаете за Китай? Вы там были? Или вас от телевизора не оторвать, а может, от Интернета?

— Тыць тебе Грыць! — вклепал Сеня творчески перефразированную, а потому считающуюся (лично им) авторской, поговорку. — И чтобы я когда-нибудь с дамами спорил! Насчет китайцев! Японцев! Да пусть себе хоть целуются, мне-то что? Что мне до их товаров? Я — патриот!

— Он — патриот, вы слышали? Он — и патриот! Вы даже своего двора не патриот, чтобы судить о еще более высоких материях, — вспыхнула великая страстотерпица с балкона. — Что вам о международных делах рассуждать, когда вы на днях на двери Мальвины Семеновны что-то там царапали, и если бы я вас не шуганула, мы имели бы что читать! 

— Я? Царапал? Да я… — но так и не нашедши что сказать, Сеня поспешно ретировался, на ходу выжимая из тесного кармана заезженный мобильник. И тут же стал набирать номер. Или сделал вид, что набирает — какая разница? Главное — увидеть спину неприятеля, тогда можно считать выигранным бой.

Оставшееся общество увлекло свою предводительницу вниз. В тесном кругу перепевались все подробности — услышанные, увиденные по телевизору, выкопанные из недр памяти и просто выдуманные. Китайская тема сблизила присутствующих еще больше. А как же! Сегодня в городе каждый пятый — китаец, так что на нашем роскошном Седьмом километре, в супермаркетах: кинь палкой — попадешь в китайский товар...